Компромат.Ru ®

Читают с 1999 года

Весь сор в одной избе

Библиотека компромата

Интимные "дела" адвоката "звезд"

© "Совершенно секретно", май 2002 ,"Интимные "дела" Принца"

Известный адвокат о нашумевших процессах своих звездных клиентов

Среди его клиентов — принцесса княжества Монако Каролина, модельер Карл Лагерфельд, топ-модель Клаудиа Шиффер и многие другие знаменитости, о которых постоянно судачит мир

Елена Светлова

Говорят, он не любит давать интервью и не слишком жалует журналистов. Больше месяца я добросовестно названивала в гамбургский офис в надежде услышать голос мэтра. Секретари были неумолимы: «господин адвокат в отъезде», «занят», «в суде», «не может подойти». Долгая осада все-таки дала положительный результат, но мне до конца не верилось, что интервью состоится. От сердца отлегло окончательно, когда гостиничный портье многозначительно протянул мне факс из секретариата Принца с подробным планом расположения респектабельной адвокатской конторы.

Откровенно говоря, я ожидала увидеть вариант «судейского крючка», сухого и чопорного, но напряжение сменилось восхищением, когда на пороге возник знаменитый Маттиас Принц — блестящий, обаятельный, остроумный. Настоящий принц.

Господин доктор, как стать адвокатом звезд?

— Везение плюс усердие. В нужное время получить правильное дело и победить — это везение. А усердие подразумевает тяжелый труд.

— Помните первый процесс?

— Это было интереснейшее дело, связанное с Юлиусом Хакеталем — самым знаменитым в то время немецким врачом-революционером, пытавшимся изменить существующую медицинскую систему и покушавшимся на порядок обслуживания смертельно больных. У него наблюдалась пациентка, которая страдала раком. Женщина перенесла одиннадцать операций. У нее было изуродовано лицо, а злокачественная опухоль на лицевом нерве терзала постоянными адскими болями. Юлиус Хакеталь дал несчастной пациентке цианистый калий, и она добровольно его приняла. Врач снял ее уход из жизни на видеокамеру, а в свидетельстве о смерти написал как есть: «Отравление цианистым калием». Полиция сразу завела уголовное дело, врачебная палата пыталась отобрать лицензию. Хакеталя представлял Иозеф Аугштайн — один из самых знаменитых звездных адвокатов, брат Рудольфа Аугштайна, издателя «Шпигеля». Но так случилось, что адвокат внезапно скончался от инфаркта за своим рабочим столом. У Хакеталя появилась идея-фикс найти молодого, ничем не обремененного адвоката, чтобы вместе с ним отправиться в плавание к новым берегам в море юриспруденции. Мне было двадцать восемь лет, я считался свежеиспеченным адвокатом. Мы вместе разработали линию защиты и выиграли дело в обеих инстанциях. Хакеталь вернулся к практике, а я приобрел известность.

— Проснулись знаменитым, как актер?

— Примерно так. После случая с Хакеталем пришли другие дела, которые вызывали интерес прессы. Например, история со знаменитым модельером Карлом Лагерфельдом. Крупнейшая немецкая ежедневная газета «Бильд» напечатала материал с аршинным анонсом на первой полосе: «Карл Лагерфельд потребовал удалить инвалида из салона первого класса самолета авиакомпании «Люфтганза» со словами: «Меня зовут Лагерфельд, я плачу за полет первым классом и не желаю за свои деньги видеть это!» Заметка попалась мне на глаза в субботу утром на заправочной станции. Я знал Лагерфельда и сразу подумал, что он не мог сказать такое. А в понедельник он сам позвонил мне: «Это полная чушь. Я уже несколько лет не пользовался линейными самолетами, летаю только на частном. Займись этим делом». На первой полосе «Бильд» появилось большое опровержение, а Томас Готтшальк, который вел в то время ежедневную колонку в этой газете и был телеведущим программы «Спорим, что...», от имени «Бильд» принес Карлу Лагерфельду извинения перед десятью миллионами телезрителей. Лагерфельд получил большую сумму за моральный ущерб. Это было в 1989 году. Потом начались серийные процессы вокруг принцессы княжества Монако.

— Газета «Бильд» для вас не чужая. Ваш отец был ее главным редактором, а выработали в ней журналистом.

- То, что я сегодня делаю, находится на стыке юриспруденции, правоведения и средств массовой информации. Наш стиль выработался благодаря очень хорошему знанию информационной сферы. Мой старший партнер и компаньон с 1969 года был председателем палаты прессы земельного суда. Я вырос на журналистике. Мой отец был журналистом, мой брат — журналист, и я сам работал журналистом. Мой отец действительно возглавлял газету «Бильд» в 1970-1980 годах, думаю, он дольше всех продержался на этом посту. Но история с Лагерфельдом случилась позже.

— И все же... вы испытываете особые чувства к этой газете?

— Потому что главный редактор мой друг? Но у меня много друзей среди главных редакторов. К этому нужно относиться профессионально, по-спортивному. Можно дружить с тренером одной команды, а играть в команде соперника.

— Вы слывете мстителем жертв прессы. А журналистов защищаете?

— В суд обычно подают не на журналиста, а на его издание, в котором есть большой юридический отдел и собственные юристы. Мы защищаем жертв прессы и журналистов как частных лиц — от издательств. Очень редко и очень сдержанно мы представляем в суде средства массовой информации, но это совершенно иная правовая позиция.

— В смерти принцессы Дианы многие обвиняют журналистов, конкретно — папарации.

— На подобных снимках и публикациях журналисты могут делать большие деньги, поскольку рынок велик. Во Франции такого рынка практически нет, там частная сфера очень защищена.. Французский папарацци может продать свои снимки только в Италии, Германии, Англии — чем больше стран, тем выше барыш. Поэтому я дважды очень настойчиво рекомендовал леди Ди обороняться против такого сорта журнализма в других странах. Только однажды она подала в суд, когда ее скрытой камерой снимали в фитнесс-клубе, помните? А ведь все, что у нас появлялось о ней, можно было запретить. Следовало активно вести процессы во Франции, в Италии и значительно сократить количество фотографий на рынке. И, собственно говоря, мы подошли к этому вплотную, когда случилось прискорбное событие.

— Во Франции существует запрет на информацию о частной жизни?

— Очень жесткий. Миттеран много лет имел внебрачную связь, у него родилась дочь, но об этом никогда не сообщалось.

— Но все-таки стало известно.

— Только после его смерти. Франция демонстрирует пример страны, где отлично работает демократия. Она позволяет критиковать политическую систему в средствах массовой информации и в то же время защищает частную сферу. Мы находимся как бы посередине: то заглядываем в чужую жизнь, то — нет. Надеюсь, что Европа будет приближаться к французской системе. Я думаю, чем больше средств массовой информации, чем больше технических возможностей проникновения в частную жизнь — от спутниковой камеры до телеобъектива, — тем важнее защита этой сферы.

— Скажите, доктор Принц, а как ваши клиенты узнают об этих публикациях? Не могу себе представить, что принцесса Каролина, к примеру, на досуге просматривает бульварную прессу европейских стран.

— Все клиенты по-разному. Предприятия, например, имеют профессиональные отделы по связям с общественностью. У певцов, художников, артистов есть пресс-секретари, которые отслеживают все публикации о своих подопечных. А частному лицу статью пришлет та же тетя Эмми.

— Среди ваших клиентов только знаменитости?

— О других пресса, слава Богу, молчит. Сегодня, к примеру, были только фирмы — никаких знаменитостей. Разве что одну клиентку можно отнести к этой категории.

— В популярной немецкой песенке поется: «Кто это оплатит? У кого так много денег?» Простым смертным не по карману гонорары знаменитого адвоката.

— Большая часть наших клиентов — фирмы. Потом знаменитости: спортсмены, певцы, актеры. Третья категория — это, так сказать, обычные граждане. У них не часто возникают проблемы с прессой, ведь газете «Бильд» или иллюстрированному журналу «Бунте» не особо интересно о них писать. Эти люди попадают в средства массовой информации в основном как жертвы несчастных случаев, потерпевшие или преступники. Пресса интересуется простыми смертными, если они страдают редкой болезнью или крупно выигрывают в лотерею. То есть их проблемы, как правило, не коммерческого характера.

Фирмы хотят достойно выглядеть, чтобы получать большую прибыль или поднять курс акций. Певцам надо увеличить тиражи дисков. Актеры тоже заинтересованы в повышенном интересе публики. А бедная жертва аварии, которую сфотографировали истекающей кровью и нарушили тем самым ее права, приходит к нам — если вообще приходит, — когда ее переполняет чувство крайней несправедливости. И в таких случаях мы беремся за дело бесплатно, потому что подобные примеры имеют общественное значение.

— Кому вы говорите «нет»?

— У нас есть определенные принципы. Никаких сект, никаких радикалов, никаких преступников. Таким образом, мы отфильтровываем большое количество потенциальных клиентов. Мы предпочитаем интересные случаи, когда работа в удовольствие, если, конечно, остается время. Моя команда довольно-таки перегружена, тем не менее случается, что кто-то заходит и говорит: «Слушай, мы получили интересный факс...»

— О каких суммах по возмещению ущерба идет речь?

— По-разному, зависит от случая. Рекордная сумма в настоящее время — двести тысяч марок (примерно сто тысяч евро). Речь шла о двух снимках папарацци, напечатанных в журнале «Гала». На одном — принцесса Каролина, отдыхающая с друзьями на яхте в ста метрах от берега и, очевидно, не подозревающая о нацеленном объективе. На другом — принцесса молится в кирхе в день смерти своего супруга. За эти фотографии земельный суд обязал журнал выплатить сто тысяч марок. Мы подали апелляцию в верховный земельный суд, который пришел к решению, что сто тысяч — мало, и мы получили двести. Противная сторона обратилась с протестом в федеральный суд в Карлсруэ, но безрезультатно. Недавний случай: писательницу Еву Линдт папарацци настиг на пляже, когда она снимала бикини, чтобы переодеться. Фотография писательницы с голой попой и грудью появилась на обложке журнала. В суде первой инстанции мы получили сто пятьдесят тысяч марок, надеемся, что суд второй инстанции назначит двести тысяч.

— Почему знаменитости так болезненно относятся к этим вещам? Неприятно, обидно, но газета живет один день...

— В любом случае это удар ниже пояса. Да, такие новости — однодневки. Как говорил, кажется, Аденауэр, «на следующей неделе через деревню погонят новую свинью». Но, исходя из моего опыта, могу сказать, что пострадавшие намного острее воспринимают такие публикации, чем беспристрастные читатели. Представьте себя в такой ситуации. Ваши друзья скажут: подумаешь, забудь — а вы все равно будете страдать.

— Почему главные редакторы идут на заведомый риск? Знают ведь, что за публикацию интимной фотографии Клаудии Шиффер придется раскошелиться. Или популярность дороже денег?

— Когда только начинались процессы с исками о получении денежной компенсации за причинение морального вреда, ущерб оценивался в пятьдесят тысяч марок. И принц Нидерландов Бернард, про которого написали, будто он склонил свою дочь к аборту, и Хельмут Хортен, «уличенный» одним журналом в подкупе депутата при обсуждении вотума недоверия, — оба получили по пятьдесят тысяч. То есть судебные санкции были обозримы, главные редакторы знали, сколько могут стоить сомнительные публикации. Печатай что хочешь — это обойдется максимум в пятьдесят тысяч. Благодаря интенсивной работе адвокатов — показательным процессам, публикациям в научной литературе — суммы исков резко возросли. Не исключено, что года через три они достигнут уже пятисот тысяч. Цену риска за вмешательство в чужую жизнь нельзя будет скалькулировать.

— В нашей стране количество исков о защите чести и достоинства растет как снежный ком. Людьми руководит оскорбленное самолюбие или желание обогатиться? Порой истец требует взыскать с ответчика астрономическую сумму, буквально миллионы.

— Хороший вопрос! Я тоже хочу получать миллионы. (Смеется.) Очень трудно судить о том, какая сумма оптимальна. В Америке первые процессы по возмещению ущерба были связаны с автомобильной промышленностью. Производители знали, а истцы смогли доказать, что при определенных видах столкновений автомобили загорались. Но деньги за причиненный ущерб были такими же ничтожными, как у нас сегодня, а изменение серийного продукта стоило бы автомобильной компании миллионы. Поэтому производители решили: пусть лучше автомобили горят. Но американские судьи воспротивились: «Так не пойдет. Мы будем присуждать сотни миллионов долларов в возмещение ущерба, так как не хотим, чтобы менеджеры диктовали условия». Вот пример умного правосудия, которое добилось эффективной безопасности продукции на благо потребителей. Есть только один недостаток, трудно переносимый немецким юристом: такой процесс обогащает истца! (Смеется.)

— Известный американский актер Том Круз подал многомиллионный иск в связи с публикацией вымышленного интервью о его мнимом бесплодии.

— На шестьдесят миллионов долларов. Неизвестно, сколько присудит суд.

- Другие звезды расценивают свой моральный ущерб несколько скромнее, но тоже очень высоко. Вашей клиентке принцессе Каролине присудили двести тысяч компенсации за публикацию пары снимков из частной жизни. С другой стороны, мой знакомый из Берлина, пострадавший в автокатастрофе, получил всего лишь триста марок. Это справедливо?

— Нет, он получил слишком мало.

— А она слишком много?

— Нет, он слишком мало. Раз несчастные жертвы аварий получают ничтожные компенсации, давайте с этим согласимся и жертвам прессы вообще ничего платить не будем. Абсурд! Как вы думаете, почему пострадавшие в автомобильной катастрофе находятся в таком положении?

— Не знаю.

— Кто платит деньги?

— Страховые фирмы.

— Уже «теплее». Я часто обсуждаю этот вопрос со своими студентами. У жертв аварий нет лобби. У моих клиентов, пострадавших от прессы, есть лобби в моем лице. В страховых фирмах действуют высокопрофессиональные правовые отделы, а несчастная жертва ДТП идет к адвокату, о квалификации которого она понятия не имеет. Страховые фирмы ведут тысячи процессов в год, они могут себе позволить дойти до верховного суда. Мои клиенты тоже. Жертвы аварий таких возможностей не имеют. Если страховые фирмы чувствуют, что проигрывают дело, то быстро платят. До приговора дело никогда не доходит. Когда же процесс складывается удачно, они участвуют в нем и создают прецедент, очередная жертва опять получает триста марок...

— В России пока законодательно не определены границы вмешательства прессы в частную жизнь. Можно ли предавать огласке факты частной жизни государственного чиновника, если они не связаны с его профессиональной деятельностью? Нашумевшие скандалы с банными забавами бывшего министра юстиции Ковалева, сексуальные утехи человека, похожего на Генерального прокурора Скуратова, постельные сцены с участием известного телеведущего — имеют ли знаменитости право на частную жизнь? Где начинается интимная сфера?

— Интимная сфера — это обнаженное тело. Если актрису фотографируют на пляже «топлесс», то тем самым нарушают интимную сферу. К интимной стороне относится все, что связано с сексом и болезнями. В этом плане любое вмешательство недопустимо, что гарантировано статьей № 1 Основного закона о человеческом достоинстве. К частной сфере относятся простые обстоятельства личного характера, например, «Маттиас Принц любит шпинат, дружит с Петером Майером, по уикэндам катается на велосипеде».

— Пляжный отдых — это интимная сфера или частная?

— Пляж относится к частной сфере, но если вы видите больше, чем положено, то вторгаетесь в интимную жизнь.

— А рестораны?

— Это уже социальная сфера, кроме случаев, когда ресторан маленький, а интересующий журналиста «объект» скромно устроился в уголке. В конце концов, частная жизнь существует и вне четырех стен родного дома. Что могут сообщать средства массовой информации, а что нет, решается в каждом конкретном случае и во многом определяется интересом общественности. Например, простой бюргер Петер Майер был вчера в ресторане — кого это интересует? Другое дело — Борис Беккер, персона современной истории. Если я кого-нибудь склоню сделать аборт, вы не можете об этом написать в газете. Но если министр по делам семьи, который не раз публично выступал против абортов, пошлет на такую операцию свою жену — имеете право обнародовать этот факт. Если министр обороны, при всем желании не имеющий никакого отношения к проблеме абортов, отправит к врачу свою жену, это его личное дело, не представляющее интереса для общества.

— Даже если это его характеризует как человека?

— Даже если характеризует. Согласно федеральной конституции, мы должны в каждом конкретном случае взвешивать, оправдано ли вмешательство прессы в частную жизнь человека интересом общественности. Я всегда исхожу из простой формулы: поступайте с другим человеком так, как вы хотите, чтобы поступали с вами.

— Как вы думаете, почему людей так интересует жизнь знаменитостей?

— Не уверен, что это так. Ведь есть журналисты, и их большинство, которые специализируются не на частной жизни знаменитостей, а на их делах. Их интересует Шумахер как гонщик, Беккер как теннисист, господин Шарпинг как министр обороны. Почему подглядывают за звездами? Это простая журналистика, суперпримитивная, которую может каждый производить и продавать.

— Но, доктор Принц, согласитесь, что у «желтой» прессы самые большие тиражи.

— Это дешевый товар, как в супермаркете. Продукт, который людям навязывают, как жвачку. Кому-то это нравится, причем не обязательно, чтобы речь шла именно о знаменитостях. Есть же любители сериалов.

— Реальный персонаж всегда интереснее вымышленного.

— Мы говорили о леди Ди... Непосредственно после автокатастрофы в Германии разгорелась бурная дискуссия в средствах массовой информации. Один бывший папарацци сказал в ток-шоу, что он этим больше не занимается, так как ему неприятно преследовать людей. А ведущий возразил: «Но публика-то хочет». То есть продукция папарацци в чем-то сродни торговле наркотиками. Но желание наркомана — не оправдание для дилера.

— Некоторые знаменитости сами готовы продать факты из своей жизни. В журнале «Штерн» были напечатаны свадебные фотографии принцессы Каролины.

— Фотографу разрешили продать права на фотографии на определенных условиях. Во-первых, это должен был быть журнал, который никогда не печатал снимки папарацци. Поэтому выбрали «Штерн». Во-вторых, весь доход предназначался для благотворительных целей. Деньги передали в фонд имени княгини Грейс для детской больницы в Париже. Есть знаменитости, которые не занимаются пожертвованиями. Надя Ауэрман, Клаудиа Шиффер — фотомодели, живут на средства от продажи , своих фотографий. Это их профессия.

— Но ведь речь идет о так называемых постановочных фотографиях. С хорошим светом, в красивом ракурсе. При каких обстоятельствах Клаудиа Шиффер стала вашей клиенткой?

— Первый судебный процесс был связан с публикацией ее фотографий в обнаженном виде, когда папарацци, вооруженный мощным телеобъективом, снял ее на лодке. Клаудиа никогда добровольно не снималась обнаженной.

— Сфера вашей деятельности достаточно сложная. Помимо черного и белого, есть много полутонов, нюансов. Как часто вы выигрываете?

— Думаю, что в 93 процентах случаев.

— Некоторые клиенты становятся вашими друзьями?

— Это правда. Я не так часто встречаюсь с другими людьми.

— Кто из знаменитостей входит в число ваших друзей?

— За шестнадцать лет работы образовались дружеские связи со многими клиентами. Мне не хотелось бы называть имена, поскольку я защищаю приватную сферу их жизни.

— У вас есть постоянные клиенты?

— Некоторые люди в силу своей профессии нуждаются в регулярных консультациях адвоката. Для знаменитых спортсменов я периодически составляю контракты. Известных красивых женщин постоянно осаждают папарацци. В моей работе много штампов...

— В практике руководителя юридической службы «Совершенно секретно» Марины Коршиковой бывают случаи, когда судебные иски в защиту чести и достоинства через своих адвокатов подавали люди, находящиеся в международном розыске, как, например, бизнесмен Михаил Живило, скрывавшийся от правосудия во Франции. Возможно ли подобное в Германии?

— Часто. Адвокаты по уголовным делам представляют людей, находящихся в розыске. Например, некоего господина Хаксена, подозреваемого в крупном мошенничестве, разыскивает немецкая полиция. Он скрывается в Южной Африке, где сейчас решается вопрос о его выдаче. Но у господина Хаксена есть адвокат. Мы такими делами не занимаемся, поскольку это противоречит нашим принципам: никаких сект, никаких радикалов, никаких преступников.

— Есть ли разница в суммах компенсаций морального вреда, присуждаемых популярным людям и «простым смертным»?

— Чисто абстрактно и теоретически — нет. На практике разница существует. Хотя... Был случай, когда Верховный суд рассматривал иск врача к одному изданию, которое напечатало статью о его мнимой ошибке. Этот врач — обычный человек, не знаменитость, но с ним обошлись как с принцессой Монако.

— Как часто идет речь об имидже фирм? Какой вред может нанести публикация в прессе?

— Колоссальный. Вот пример из практики моего коллеги. Один немецкий журнал поместил на обложке фотографию банка с текстом: «Частный банк терпит бедствие. Клиенты трясутся за свои деньги». Мало того, в телерекламе показали этот номер журнала и дали анонс: у банка проблемы. На самом деле их не было. До публикации. Журнал вышел в пятницу, а уже в понедельник в банке появились длинные очереди: все клиенты снимали деньги и закрывали счета. Во вторник банк закрылся, потому что кончились активы. Процесс в суде еще идет, и как раз сейчас решается вопрос о возмещении вреда, причиненного печатным органом.

— Как смотрят в Германии на досудебные публикации, когда приговор еще не вынесен?

— Поскольку речь идет о вторжении в частную сферу, надо взвешивать все «за» и «против». Все зависит от тяжести и общественной значимости деяния, а также от личности преступника. Если обычный гражданин украл в супермаркете пакетик мармелада, вы обязаны сохранить его полную анонимность. Но если на его месте окажется федеральный канцлер, журналист вправе сообщить о том, что высшее должностное лицо подозревается в совершении магазинной кражи. Когда простой гражданин убивает тридцать семь человек, об этом тоже можно писать до суда в силу тяжести содеянного.

— А если подозреваемый заинтересован в публикации, поскольку считает себя невиновным, и вмешательство прессы — единственная надежда восстановить справедливость?

— Если он хочет и согласен, то в отдельных случаях это возможно.

— Как вы относитесь к телевизионному проекту «Большой брат» ? Унос недавно показывали аналог под названием «За стеклом». Вы боретесь против вторжения средств массовой информации в частную жизнь, а участники этого проекта, напротив, выставляют свое существование напоказ.

— Этих людей никто не принуждает, поэтому их права не нарушаются. Другое дело, когда журналисты нарушают частную сферу против воли человека. С точки зрения этики глубоко проблематично, для того ли предназначены средства массовой информации, чтобы производить и распространять подобный хлам. С другой стороны, если рассматривать «Большой брат» как зеркальное отражение общества, то задумаешься, к чему мы все пришли. В конечном счете это товар, заклеивающий мозги и отвлекающий людей от других важных проблем. Но многие любят такие шоу. Мне это кажется невероятно скучным, а моя секретарша, которую я очень ценю, смотрит все время. «Знаешь, это как с моими друзьями, если понаблюдать со стороны», — говорит она.

— Господин Принц, что делает вас счастливым?


— В моей практике встречаются случаи, не связанные со знаменитостями, с прессой. Например, человека уволили после двадцати лет безупречной работы, просто выкинули на улицу. А мы ему помогли отстоять справедливость. Адвокат счастлив, если счастливы его клиенты.

 
Другие материалы раздела:
FAQ
Drudge Report
О рынке компромата
Рынок детективных услуг
"Прослушки" дешевеют
История "прослушки" в России
Под прессом желтой прессы
Подробности "кухни"
Как делают ТВ-компромат
12 правил ведения PR-войны
Слух слухом вышибают
ВЦИОМ о компромате в СМИ
Слух-менеджмент
Как восстановить репутацию
Порочный практикум
Ведение репутационной войны
"Чернуха" и "сливы" компромата
Компроматерщина
Интимные дела адвоката "звезд"
Секс-скандалы с одобрения
Исследование Бориса Федорова
Компроматчики берут город
📁 Материальные секреты +
"Войне компроматов"- конец
Тарифы за "наезды" и за отказы
Журналисты-шантажисты
Грязные разборки "грязных"
Плач о "зеленых котлетах"
📁 Торговля информацией +
Биржа компромата
Копание в грязи
📁 Прослушка & перлюстрация +
Конфуз со СМИ
Сор из избы. Дорого
Инициатор Уотергейта раскололся
Миллиардер сел за "прослушку"
Компромат для игры на бирже
Рыцари пера и скандала
Про Компроматную Бабу
📁 PR и СМИ =>

Знаком '+' отмечены подразделы,
а '=>' - ссылки между разделами.


Compromat.Ru ® — зарегистрированный товарный знак. Св. №319929. 18+. info@compromat.ru