Заказуха по-русски

Роман Михайлов

Безнадежная судьба резонансных убийств в новой России все чаще заставляет отчаиваться ищущих возмездия. Что же до профессионалов, всякий раз отряженных на раскрытие почти безнадежных Дел, то последние все больше кивают на специфические сложности расследования. Ситуацию согласился прокомментировать один из самых авторитетных специалистов в оперативно-розыскной деятельности - главный научный сотрудник НИИ уголовно-исполнительной системы, Заслуженный деятель науки Константин Горяинов.

- Чем заказное убийство в России отличается от заказа в Европе или США?

— Заказные убийства появились в период, который сегодня мы называем диким капитализмом, но ни в одной стране мира, переживавшей подобное, не было настолько массового кровопролития. Людей убивали направо и налево. Сегодня, когда, так сказать, центровая часть преступников стремится к легализации, а то и приходит во власть, заказных убийств на порядок меньше. Хотя в части исполнения заказа сама организация устранения стала более сложной для расследования.

Как правило, для того чтобы уличить заказчика в организации преступления, в длинной цепочке есть только одно показание, причем исходит оно от исполнителя. В некоторых случаях цепочка так называемых посредников состоит из пяти-шести звеньев. Что делает полное раскрытие почти невозможным.

- Почти, или невозможным?

- Раскрываем даже очень сложный случай. Чаще проблемой становится даже не ведение следствия, а его продолжение. На каком-то этапе, в основном, при расследовании громких убийств, когда выход на заказчика становится реальным, следствие может остановиться по независящим от него причинам.

- Заказчики оказываются далеко наверху?

- Мне сложно судить однозначно, но если и не сами заказчики, то кто-то, активно участвующий в процессах, которые создали почву для убийства. Хотя возможно, что раскрытие оказывается неугодным и из-за выхода на поверхность какой-то третьей информации. Можно только догадываться. Но в некоторых случаях огласка очевидных версий почему-то невыгодна, даже если политические мотивы убийства вовсе исключены. Я, например, убежден, что в деле Старовойтовой имел место грабеж, хотя заяви об этом официальное следствие, поднимется шумиха, мол, скрывают виновных. Хотя давления и не было, а убийство громкое. И, кстати сказать, заказные убийства сегодня вполне можно разделить на те, которые раскрываются массово, и те, которые очень трудно будет раскрыть, в том числе и из-за давления.

- Телефонное право - это чисто российское явление?

- Не заблуждайтесь. Может быть, несколько тоньше, не столь явно, другими способами некоторые дела останавливаются так же, как и у нас. За границей, вероятно, все более отлажено, но следствие, а точнее истина, часто используется скорее как джинн, которого можно с той или иной целью выпустить из бутылки или придержать в ней.

- Всегда было интересно, в каких выражениях может быть высказано требование умерить пыл?

- Есть масса способов, от «ухода» на заслуженный отдых, до перевода на другое дело или ссылки на другой, отдаленный участок работы. И даже предположение начальства о том, что «давно Вам пора на заслуженный отдых», верю, способно повлиять на следствие.

- Но тогда, может быть, стоит выделить эту самую элитную заказуху как отдельный вид преступления, и создать группу, защищенную от вмешательства, хотя бы неофициального, высших чинов. Что-то же можно придумать.

- Да все методики есть, желания нет сделать следствие по громким делам более свободным. Так что можно, разве что, ждать каких-то изменений в будущем. Сегодня же самое страшное то, что чем порядочнее и настойчивее следователь, тем жестче ему противодействуют именно по громким делам. И уходят профессионалы чаще всего из-за резонансных дел.

- Вы имеете в виду дело Холодова и уход из прокуратуры следователя Бакина?

- Смерть Холодова, с которым мне даже пришлось общаться, для меня большая загадка. И те следы, которые настойчиво ведут к Павлу Грачеву, лично меня не убеждают в вине последнего. На мой взгляд, заказчик может оказаться сильно в стороне от Грачева и тех военных, которые изготовили злосчастный «дипломат».

- Но тогда получается, что комбинация более чем профессиональна, а ведь даже самые авторитетные наши спецслужбы все реже работают так.

- Еще раз повторю, что дело Холодова для меня большая загадка. И поэтому предположения могут быть самые разные, но любое из них бездоказательно.

Любое странное убийство оставляет поле для предположений.

- И остается навсегда нераскрытым?

- В следственной практике такое возможно, но, скорее, из-за упущенного времени. Так как это происходит сегодня вокруг печально известного ЮКОСа. Участвовать в рынке, и в такое время, а потом делать вид, что весь криминал не связан, собственно, с руководством, только и можно для того, чтобы избежать ответственности, зная, что все давно быльем поросло.

- Не могу не спросить о версиях, смущающих лично меня. Например, несчастный случай с Артемом Боровиком. Если предположить, что случай в этом несчастье отсутствовал, получится, что устраненные в результате авиакатастрофы стали жертвами очень чистой, продуманной операции. После которой и расследования холдинга Боровика долгое время оставались больше историческими, нежели злободневными. Особенно, если учесть, что одна из программ, вышедшая незадолго до победы Владимира Путина на выборах, не только пыталась ответить на вопрос, кто же наш новый президент, но и обещала к этому вопросу вернуться. Ваш комментарий.

- Если какая-то связь в этих событиях и существует, то, опять же, она вряд ли доказуема. А предполагать можно до бесконечности. Опять появляются загадки, как и в деле Дмитрия Холодова. В одном согласен, после смерти Боровика интересных телевизионных расследований стало гораздо меньше.

- Заказные убийства, фактически, делятся на два вида. Скажем, «элитарные» и, скорее даже, «бытовые». Последние, наверное, и возникли на волне моды на первые. Недавно по телевидению прошел сюжет о жене, заказавшей собственного мужа за тысячу рублей, по суду получившей условный срок -и затем помирившейся с мужем. Так вот, получается, что чем ближе заказ к элитарному качеству, тем сложнее поймать виновного. А для раскрытия бытового заказа достаточно подставить мнимого киллера, и Дело в шляпе?

— Поверьте мне, профессионализма хватает. Раскрываются, пожалуй, все заказные преступления, кроме тех, по которым не дают работать. Если один бандит или, скажем, предприниматель чего-то не поделил с другим, то раскрыть закази доказать вину исполнителя и даже заказчика не так сложно, как если все факты на руках, а дело буксует.

— Это-то и смущает. Ведь на громкое дело кадров, сил, средств, техники не жалеют. Значит, государство и тратит деньги на раскрытие, и косвенно сдерживает сыщиков?

— И финансирование сегодня достаточное, и техника есть. А что до научных и прикладных наработок в помощь оперативникам, то мы уже давно впереди планеты всей.

— Почему же тогда наука оказывается так далеко от практики? Не хватает квалифицированных кадров? Ведь на моей памяти дознавателей брали со средним образованием, а вскоре они, не зная профессии, становились и операми и следователями.

— И такое было. Вы сейчас затронули очень больную для меня тему.

Сегодня даже студенты более двадцати вузов, что есть в системе МВД, не считая юрфаков прочих университетов, почти не интересуются прикладными основами профессии, розыскной деятельностью, работой на месте происшествия. Теория куда интереснее. Да и работать из вузов сегодня идут больше в банки и адвокатские конторы. На первый взгляд, понятно, материальный стимул там выше. Но ведь и в адвокатуру студент идет не для того, чтобы суд принимал с его помощью справедливое решение, а для того чтобы заработать на ошибках следствия. Такая вот культура. Поэтому-то обычному отделу милиции выбирать особенно не приходится.

— Каков психологический портрет отечественного киллера?

— Возможно, кому-то покажется это невероятным, но психологически любой из наемников всегда человек сломленный. Способность к убийству поддерживает ся в нем лишь тем, что граница «не убий» давно перейдена, и ничто уже не сдерживает. Абсолютное большинство наемников и потенциальных киллеров повидали по нескольку горячих точек и оказались ненужными на гражданке. Так что, портрет скорее социальный, нежели психологический. И хотя спрос на заказные убийства стал меньше, «кадров» для исполнения воли заказчика меньше не становится. Но, поверьте мне, ни один киллер себе коттедж не построил. Рано или поздно любого из них устраняют как ненужного свидетеля. Даже если он дорого стоит.

— Можно ли доверять участившимся сообщениям о существовании и даже арестах целых киллерских банд?

— Таких банд просто нет. Само преступление таково, что исполнитель подбирается очень индивидуально и адресно. Банда со своими сложными внутренними связями и большим количеством участников гораздо менее надежна, чем персональный «контракт» с несколькими посредниками.

— Как вы относитесь к условным срокам за тяжкие преступления? Причем преступления, где сам срок довольно внушительный?

Что уж там до убийств. До сих пор в памяти семь условных лет для бывшего министра вспоминаются как бельмо на глазу у всей системы, такого не бывает и не должно быть. А в остальном приходится руководствоваться такими прозаическими поводами, как нехватка мест для содержания преступников. Судье сегодня может достаться от своих же коллег - за слишком большое количество обвинительных приговоров. По новому законодательству за преступление средней тяжести заключенный может быть освобожден, отсидев только половину срока. Отбывшие же после выхода лишаются всякой опеки - нет инспекций по работе с условно-досрочно освободившимися, и милиции они не нужны.

— В каких цифрах исчисляются годы через которые станет известна правда о самых громких заказных убийствах в России?

Скажу только, что когда-нибудь это обязательно случится, а дела можно будет закрыть и сдать в архив, установив истину и понять почему в России убивают.

Компромат.Ru ^®

Весь сор в одной избе