Компромат.Ru ®

Читают с 1999 года

Весь сор в одной избе

Библиотека компромата

Акимов и "Газпромбанк"

Оригинал этого материала
© "Компания", 17.05.2005

Орден национального достояния. «Газпромовская» «дочка», которая гуляет сама по себе

Александр Бирман

Редкий отечественный финансовый институт сравнится с Газпромбанком по степени своей агрессивности. Только он может уничтожать «голубые фишки» и заставлять материнскую компанию кардинально менять стратегию развития. Желание Кремля лучше контролировать «Газпром» привело к тому, что в газовой монополии появилось как минимум два центра силы.

В середине апреля в Патриарших палатах московского Кремля состоялось таинственное событие. Газпромбанк (ГПБ) подписывал соглашение о предоставлении ему синдицированного кредита на $650 млн. Беспрецедентные условия синдикации (на сегодняшний день это крупнейший кредит, полученный банком из СНГ) едва ли объясняют выбор столь пафосного места для заключения сделки. Ведь речь идет не о государственных Сбербанке или Внешторгбанке, и даже не о самом «Газпроме», а всего лишь о его «дочке».

Удивительно себя вели и сотрудники газпромбанковской службы безопасности, которые явно не стремились доверяться своим коллегам из Федеральной службы охраны. Патриаршие палаты в тот день охранялись ничуть не менее тщательно, чем кабинет президента России.

Впрочем, не исключено, что главной задачей представительных молодых людей, внимательно наблюдавших за ходом посвященного сделке брифинга, было не столько пресечение действий злоумышленников-террористов, сколько недопущение пронырливых фотографов и журналистов к телу загадочного российского банкира – председателя правления ГПБ Андрея Акимова.

«Вы же понимаете, какого клиента мы обслуживаем», – так в Газпромбанке обычно объясняют свое повышенное внимание к вопросам, связанным с соблюдением режима секретности. Но, по идее, самый главный хранитель «газпромовских» секретов, председатель правления концерна Алексей Миллер вполне может считаться публичной фигурой. А вот фото Акимова до сих пор недоступно даже пресс-службе Газпромбанка.

В 1999-м таким же раритетом являлась фотография Романа Абрамовича. С тех пор Россия изменилась. Другой президент, другие правила игры, другие «теневые» финансисты.

Держи карман шире

В конце перестройки многие отрасли обзавелись своими банками. Наиболее продвинутые министры и руководители главков не без оснований считали, что наличие собственной «кассы» облегчит им в дальнейшем приватизацию подопечного хозяйства. У Минсредмаша появился Конверсбанк, у автомобилестроителей – Автобанк. Не стал исключением и созданный в августе 1989-го Государственный газовый концерн «Газпром». Спустя год после появления на свет своего главного детища экс-министр газовой промышленности СССР Виктор Черномырдин санкционировал учреждение Газпромбанка.

А поскольку черномырдинский концерн оказался едва ли не единственным советским «хозяйствующим субъектом», сумевшим сравнительно безболезненно пережить распад СССР и наступившую вслед за ним эпоху рыночных преобразований, то и ГПБ по сравнению с другими отраслевыми банковскими «дочками» чувствовал себя довольно неплохо. Из этого, правда, вовсе не следует, что никто не пытался отобрать у Газпромбанка его такого выгодного VIP-клиента.

Долгое время экспортные операции «Газпрома» обслуживал «Империал» (в котором концерн владел 12,5%). Национальный резервный банк, доставшийся «Газпрому» в наследство от рухнувшего в 1996-м концерна «Олби», тоже старался по максимуму использовать возможности своего главного акционера, участвуя в реструктуризации украинских «газовых» долгов и помогая концерну урегулировать его собственные долги перед российским бюджетом. Незадолго до кризиса 1998 года спасение в «газпромовских» объятьях пытались искать Инкомбанк, Промстройбанк и Токобанк. А уже в 1999 – 2000-м годах «МЕНАТЕП СПб» пытался осваивать доставшуюся ему в наследство от рухнувшего московского МЕНАТЕПа филиальную сеть за счет финансовых потоков «Газпрома», чьи дочерние структуры, наряду с ЮКОСом, вошли в число акционеров питерского банка.

Однако сколько бы олигархи ни покушались на «газпромовские» авуары, позиции ГПБ были предпочтительнее, поскольку тот являлся не просто расчетным банком, но также акционером и депозитарием концерна. Строго говоря, находившиеся в распоряжении Газпромбанка 8% «газпромовских» акций принадлежали не столько самому ГПБ, сколько НПФ «Газфонд». Но и банком, и фондом управлял в ту пору Виктор Тарасов, бывший заместитель генерального конструктора РКК «Энергия», еще в 1994-м приглашенный руководством «Газпрома» для того, чтобы «возглавить работу по созданию двух важнейших для отрасли систем – негосударственного пенсионного обеспечения и банковского обслуживания».

Черномырдинский преемник Рем Вяхирев взял Тарасова на работу как раз во время подготовки к аукционам по продаже акций концерна. Занималась же их проведением созданная Александром Волошиным Федеральная фондовая корпорация (ФФК).

Впоследствии президент ФФК Александр Семеняка перешел в учрежденную «Газпромом», Газпромбанком и волошинским ЗАО «АСМК» инвесткомпанию «Горизонт», в задачу которой входило поддержание вторичного рынка акций концерна. А чуть позже, передав бразды правления «Горизонтом» еще одному волошинскому соратнику – Леониду Грязнову, Семеняка возглавил «газпромовский» департамент ценных бумаг.

В свою очередь, Александр Черноиван, бывший директор по депозитарным операциям ФФК, возглавил аналогичное подразделение Газпромбанка. А поскольку, согласно разработанной «Горизонтом» схеме функционирования вторичного рынка акций «Газпрома», учетом и хранением акций концерна должен был заниматься именно депозитарий ГПБ, значение информации, доступ к которой получил Черноиван, трудно переоценить. И не удивительно, что в 1998-м, спустя два года после прихода в Газпромбанк, волошинский протеже занимал уже должность первого зампреда, не без оснований считаясь вторым человеком в банке.

Ветер свободы

Знающие Александра Волошина люди утверждают, что экс-глава президентской администрации всегда мечтал о «Газпроме». Возможно, реализуя для Бориса Ельцина проект «Преемник», главный вдохновитель кремлевских побед ожидал, что в награду «за заслуги перед Отечеством» ему все-таки отдадут концерн.

По иронии судьбы, обеспечив победу Владимиру Путину, Волошин вынужден был уступить дорогу тем, кто пришел вместе с новым президентом. В мае 2001-го Алексей Миллер, бывший подчиненный Путина в комитете по внешнеэкономическим связям питерской мэрии, сменил Рема Вяхирева на посту председателя правления «Газпрома». А в сентябре того же года еще один петербуржец, замминистра финансов и бывший глава банка «Санкт-Петербург» Юрий Львов, возглавил Газпромбанк. Но, несмотря на то что Львов и Миллер – земляки, на сей раз, впервые в истории «Газпрома», принципиально важное для его банковской «дочки» решение принималось не руководством концерна, а Кремлем. То ли в ближайшем путинском окружении уже тогда наметились разногласия по поводу будущего крупнейшей российской компании. То ли глава государства попытался предотвратить повторение сложившейся при Вяхиреве и Тарасове ситуации, когда ГПБ использовался для консолидации значительного пакета «газпромовских» акций в пользу топ-менеджмента концерна. Но в лице Газпромбанка в «газпромовском» хозяйстве появился новый «центр силы».

Результаты столь неоднозначного кремлевского решения не заставили себя долго ждать. Проведя кадровую чистку в ГПБ, Юрий Львов взял курс на максимальное снижение зависимости банка от его главного акционера и клиента. Газпромбанк существенно диверсифицировал клиентскую базу. Причем как за счет привлечения на обслуживание предприятий из других отраслей (чему в немалой степени поспособствовали питерские связи Львова), так и за счет розницы. В частности, весной 2002-го ГПБ приобрел у терпящей бедствие «Инвестиционной банковской корпорации» портфель из 800 автокредитов.

При Львове Газпромбанк выпустил свои первые еврооблигации на 200 млн евро. В банке заговорили о возможности преобразования в публичную компанию. «Универсальные банки должны реально стать акционерными обществами открытого типа, т. е. прозрачными для общества и инвесторов, а потом выводить свои акции на открытый рынок – сначала российский, затем западный», – рассуждал Львов в одном из своих тогдашних интервью.

Работая на повышение собственной капитализации, ГПБ уже не мог по первому требованию в нарушение всяческих нормативов кредитовать «Газпром». А у концерна нередко возникала такая потребность. В декабре 2001-го «Газпрому» пришлось занять около $670 млн у Внешторгбанка, который в результате этой сделки на 20 процентных пунктов превысил норматив риска на одного заемщика. Ради «национального достояния» тогдашний президент ВТБ Юрий Пономарев и глава ЦБ Виктор Геращенко закрыли на это нарушение глаза. Но Сергей Игнатьев, возглавивший Банк России в марте 2002-го, заявил, что «не хотел бы продолжать практику» выдачи разрешений Сбербанку и Внешторгбанку на нарушение ими норматива риска на одного заемщика.

Третья сила

Избранная Львовым стратегия ограничивала Алексея Миллера и в его попытках «выдавить» старые вяхиревские кадры. В феврале 2002-го сын экс-главы «Газпрома» Юрий Вяхирев ушел с поста гендиректора «Газэкспорта». Но Виктор Тарасов вполне спокойно себя чувствовал в кресле председателя правления НПФ «Газфонд», по-прежнему владевшего крупным пакетом акций концерна и находящегося в зоне ответственности Газпромбанка.

С другой стороны, в страховой компании ОАО «СОГАЗ», принадлежащей «Газпрому» и ГПБ, происходили крайне драматичные события. В мае 2002-го, через месяц после своего прихода в компанию, от рук наемного убийцы погиб гендиректор Андрей Петухов. Страховщики почти единодушно связывали трагедию с новой работой Петухова. По их мнению, тот хотел серьезно реформировать страховой бизнес газовой монополии. Тем более, что, как отмечало новое руководство «Газэкспорта», при Юрии Вяхиреве главный «газпромовский» трейдер выплачивал «необоснованно завышенные» страховые премии «СОГАЗу».

Первым за неполадки в «газпромовских» финансах поплатился «профильный» зампред концерна Виталий Савельев. В «Газпром» он пришел почти одновременно со Львовым и до переезда в Москву руководил компанией «МЕНАТЕП СПб». Нельзя сказать, что между бывшими питерскими банкирами, волею судеб оказавшимися под крышей «Газпрома», сложились безоблачные отношения. Но, по крайней мере, говорили они на одном языке.

Преемник Савельева, бывший первый заместитель управляющего делами президента Борис Юрлов был из другого теста. В «окологазпромовских» кругах поговаривали, что Юрлов, равно как и новый гендиректор «Газэкспорта» Олег Сиенко, – креатура влиятельного президентского помощника Игоря Сечина.

В октябре 2002-го Алексей Миллер в весьма резкой форме предложил Юрию Львову подать в отставку. Находясь в подавленном состоянии после смерти жены, банкир не стал перечить, хотя, по утверждению коллег, при иных обстоятельствах, наверно, нашел бы возможность предпринять контрмеры. Поскольку мандат на руководство Газпромбанком все-таки был выдан Львову отнюдь не Миллером. Большинство наблюдателей были уверены, что теперь «газпромовская» «дочка» будет отдана в руки Международного промышленного банка (МПБ), основанного членом Совета Федерации Сергеем Пугачевым. «Межпром» давно и плодотворно сотрудничал с родным для Юрлова Управлением делами президента. И как раз в то время, когда решался вопрос о новом руководителе Газпромбанка, Миллер встречался с главой МПБ Сергеем Веремеенко. Присутствие на переговорах формально уже не имеющего отношения к банку сенатора Пугачева свидетельствовало о том, что речь на переговорах шла отнюдь не только о «стратегическом партнерстве».

В списке возможных кандидатов в распорядители «газпромовской» кассы» фигурировал и глава «Еврофинанса» Владимир Столяренко. Его банк совсем недавно вызвался помогать «Газпрому» управлять отобранными у Владимира Гусинского медиа-активами. И, по некоторым сведениям, Столяренко весьма активно сотрудничал с председателем правления Центра стратегических разработок «Северо-Запад» Юрием Ковальчуком, давним приятелем Владимира Путина.

Но, как это нередко случается в современной России, Газпромбанк в результате возглавил совершенно неизвестный широкой публике человек – управляющий директор австрийской Investment Management & Advisory Group (IMAG) Андрей Акимов.

Утро «имагов»

Как и предыдущие руководители Газпромбанка, 52-летний Андрей Акимов успел поработать в советской банковской системе. Только в отличие от Виктора Тарасова, на заре своей трудовой деятельности работавшего инспектором Камышинского отделения Госбанка СССР, или Юрия Львова, создававшего банк «Санкт-Петербург» на базе родной ему ленинградской конторы Жилсоцбанка, Акимов – выходец из системы Внешторгбанка.

До 1985-го он руководил отделом финансовых операций ВТБ СССР. По словам одного из бывших акимовских сослуживцев, фактически это подразделение занималось операциями с ценными бумагами. Поэтому Акимова вполне можно назвать «пионером отечественного инвестбанкинга».

Впоследствии отличающая многих инвестбанкиров любовь к рискованным, но высокодоходным сделкам чуть было не стоила будущему главе Газпромбанка карьеры. В ноябре 1990 года Акимова уволили с поста председателя правления Donau-bank, которым он руководил с 1997-го, обвинив, как писала тогда австрийская Die Presse, в «приверженности чрезмерно экспансивной бизнес-стратегии». Якобы именно из-за Акимова этот австрийский совзагранбанк слишком увлекся работой с болгарскими долгами. А весной 1990-го Болгария объявила мораторий на обслуживание своего внешнего долга.

К счастью для экс-главы Donau, на его родине к тому моменту помимо союзного правительства (которое через Госбанк СССР управляло совзагранбанками) существовало еще и российское, тоже нуждающееся в зарубежной финансовой сети. В феврале 1991-го Андрей Акимов возглавил компанию IMAG, основанную по мандату Высшего экономического совета при президиуме Верховного Совета РФ «в целях привлечения кредитов и инвестиций в российскую экономику».

В первый же год своего существования сравнительно небольшая по размеру капитала IMAG приняла участие в первом российском приватизационном проекте. Вместе с крупнейшим американским инвестбанком Bear Stearns фирма Акимова консультировала АвтоВАЗ, 30% акций которого предполагалось продать концерну Fiat.

Сотрудничество с IMAG не помогло Bear Stearns осуществить задуманное на АвтоВАЗе. Но Акимов тогда еще не разочаровался в отечественном автомобилестроении. Через три года его фирма занялась КамАЗом, приведя на завод американскую инвесткомпанию Kohlberg, Kravis, Roberts & Co (KKR), обязавшуюся привлечь около $3,5 млрд в обмен на 49% акций автогиганта.

Однако в 1997-м санкционировавший сделку с KKR гендиректор автозавода Николай Бех был отстранен от занимаемой должности. А правительство Татарстана, потратившее 50 млрд руб. для погашения долга завода федеральному бюджету, обвинило в «камазовских» проблемах американцев, которые вместо обещанных миллиардов привлекли для завода лишь $250 млн – от ЕБРР и Внешторгбанка.

Рассказ о конфликтах, связанных с финансированием КамАЗа, не входит в наши задачи. Отметим лишь, что KKR, помня о «камазовских» перипетиях, теперь с изрядной осторожностью инвестирует в Россию. У ЕБРР упоминание КамАЗа тоже не вызывает особо теплых чувств. Только «имаговцам», похоже, удалось выйти сухими из воды. В сентябре 1997 года в разгар конфликта между Казанью и KKR Андрей Акимов входил в совет директоров КамАЗа.

Впрочем, на тот момент у него появилось гораздо более интересное занятие, чем возня с убыточным автозаводом. Заинтересованность в сотрудничестве с австрийской фирмой проявила «Томскнефть», видимо, польстившись на $100-миллионные авуары сформированного Bear Stearns «нефтяного» инвестиционного фонда. По старой дружбе американцы предложили IMAG консультировать свое детище.

Фирма Акимова привлекла для «Томскнефти» около $30 млн в форме краткосрочных кредитов. А две дочерние компании IMAG – Tomsk Torch Management и Eastern Oil Consulting Company (где, кстати, трудился сын тогдашнего первого замгендиректора «Томскнефти» Виктора Калюжного) – взялись за $3,5 млн разработать концепцию развития нефтяной компании. Для непосредственного руководства процессом ближайший соратник Акимова бывший глава департамента Donau-bank по слияниям и поглощениям Александр Медведев занял пост вице-президента созданной на базе «Томскнефти» «Восточной нефтяной компании» (ВНК).

Но и здесь развернуться не удалось. ЮКОС, консолидировавший контрольный пакет ВНК в конце 1997-го, потребовал от своей новоиспеченной «дочки» отказаться от услуг IMAG. Лишь в 2002-м у «имаговцев» вновь появилась возможность сыграть по-крупному. После июньского перехода команды Андрея Костина из Внешэкономбанка в ВТБ в правительстве всерьез обсуждалась возможность назначения Акимова на пост председателя ВЭБа. Тогда, как поговаривают, «просто не успели оформить все документы». Зато в августе Александр Медведев стал гендиректором «Газэкспорта». А несколькими месяцами позже его бывший шеф обосновался в Газпромбанке.

Сыновья уходят в бой

То обстоятельство, что Акимов и Медведев легко потеснили сидевших, как отметил один из собеседников «Ко», «с очень высокого благословения» Львова и Сиенко, позволяет судить об уровне их связей. В банковских кругах поговаривают, что Андрей Акимов наряду с профессиональными регалиями имеет еще и звание «генерала действующего резерва» одной из российских спецслужб.

Подтвердить или опровергнуть эту информацию, разумеется, не представляется возможным. Примечательны, однако, некоторые аспекты кадровой политики руководителя Газпромбанка. В помощники он взял сына министра обороны – Сергея Иванова-младшего (недавно назначен вице-президентом ГПБ, занимается «вопросами стандартизации международной деятельности»). А бывший сотрудник аппарата УФСБ по Cанкт-Петербургу и Ленинградской области Евгений Плюснин в августе 2004-го стал начальником управления ГПБ по работе с персоналом.

Да и нынешний главный кадровик «Газпрома» Сергей Ушаков с 1974-го по 2002 год трудился в том же управлении КГБ-ФСБ, что и Плюснин.

Помимо руководства административным департаментом и службой безопасности «Газпрома» Ушаков возглавляет еще и совет «Газфонда», который после прихода Акимова в Газпромбанк наконец-то избавился от своего бессменного президента Виктора Тарасова. С июля 2003-го фондом, владеющим около 4% акций концерна, руководит Юрий Шамалов, бывший сотрудник Siemens и сын путинского друга Николая Шамалова. В 2004 году Шамалов приобрел крупный пакет акций питерского банка «Россия», крупнейшим владельцем которого является упоминавшийся выше глава ЦСР «Северо-Запад» Юрий Ковальчук. Почти одновременно с этой сделкой аффилированные с «Россией» фирмы «ИК «АБРОС», «Лирус» и «Акцепт» консолидировали контрольный пакет ОАО «СОГАЗ». Доля Газпромбанка в «газпромовском» страховщике сократилась с 45% до 19%. У самого «Газпрома» «согазовских» акций не осталось.

Обеспечив передачу «Газфонда» и «СОГАЗа» в надежные руки, Андрей Акимов занялся решением вопроса об эффективном инвестировании находящихся на счетах его банка «газпромовских» миллиардов.

Команда молодости нашей

При Викторе Тарасове ключевые посты в Газпромбанке занимали «технари» из РКК «Энергия» (Александр Черноиван представлял собой исключение, только подтверждающее правило). Озаботившийся созданием прозрачного финансового института Юрий Львов окружил себя экс-аудиторами из московского офиса Arthur Andersen. Андрей Акимов сделал ставку на хорошо знакомых ему инвестбанкиров. В феврале 2003-го в Газпромбанк из «Тройки-Диалог» переходит Алексей Матвеев, акимовский подчиненный по Внешторгбанку СССР. После ВТБ Матвеев успел поработать в Международном московском банке, Токобанке, «Кредит Свисс Ферст Бостоне» и Fleming-UCB. По свидетельству сослуживцев, во многих из этих учреждений Матвеев «реально был вторым человеком».

Матвеевские связи и знание отечественного фондового рынка помогли Газпромбанку сделать первый шаг на пути к реализации едва ли не самого масштабного инвестбанковского проекта последнего времени. В мае 2003-го ГПБ купил у «Ренессанс Капитала» около 16% акций «Мосэнерго». «Очень часто изначально «портфельные» решения впоследствии превращаются в «стратегические», – говорит глава одной из российских инвесткомпаний. И в апреле 2004-го, когда ГПБ владел не только «мосэнерговским» пакетом, но еще и 5,3% РАО «ЕЭС», в «Газпроме» утверждали, что «энергетические активы рассматриваются в качестве краткосрочных инвестиций».

Но есть основания предполагать, что Акимов и Матвеев изначально расписывали сложную партитуру. Через месяц после появления у ГПБ акций «Мосэнерго» на работу в банк приходит директор «Объединенной финансовой группы» (ОФГ) Вольфганг Скрибот. Впоследствии он скажет коллегам, что всегда хотел управлять таким активом, как «Мосэнерго».

До ОФГ этот финансист трудился в европейском подразделении печально знаменитого американского энергетического гиганта Enron. По мнению Скрибота, на поставках энергетикам, на которых приходится 37% потребления газа, монополия ежегодно недополучает минимум $1,5 млрд. «Это недопустимо для публичной компании. Надо найти способ зарабатывать прибыль для своих акционеров», – отмечает Скрибот в недавней презентации «В поисках конкуренции» и указывает на энергетику, которую государство обязано сделать прибыльной. Иначе вскоре миллионы занятых в отрасли выйдут на улицу. Поэтому «Газпром» может компенсировать недополученную прибыль от продажи газа торговлей электроэнергией.

Можно было бы предположить, что превращение «портфельного» решения в «стратегическое» произошло как раз после прихода Скрибота в Газпромбанк, если бы не одно забавное обстоятельство. До Enron, с 1994-го по 1998 год выпускник Венского университета Вольфганг Скрибот работал в IMAG. А летом 2004-го команда Газпромбанка пополнилась еще одним инвестбанкиром «со связями». Алексей Матвеев привел в управление корпоративного финансирования своего бывшего сослуживца по Fleming-UCB Майкла Сассарини. ГПБ, славящийся самыми высокими зарплатами в отечественном банковском секторе, переманил Сассарини из инвестдепартамента группы «ЕСН» Григория Березкина. Спустя всего три месяца Газпромбанку достался и березкинский пакет (5,3%) акций РАО «ЕЭС».

Все шло по намеченному сценарию. В Газпромбанк приходили нужные люди. Сравнительно легко приобретались нужные пакеты. Когда требовалась дополнительная ликвидность, использовались возможности «Газфонда», «припарковавшего» летом 2004-го 16-процентный пакет «Мосэнерго».

Даже «дело ЮКОСа» пошло на пользу – олигархами овладело «чемоданное» настроение, и многие из них готовы были уступить свои энергоактивы по вполне разумной цене. Наконец, Алексей Миллер в июне 2004-го заявил о необходимости превращения «Газпрома» в вертикально итегрированную энергетическую компанию.

Оставалось добиться разрешения Минэкономразвития расплачиваться за генерирующие компании акциями РАО или АО-энерго. Здесь, правда, возникли непредвиденные трудности, поскольку титульный либерал правительства, глава МЭРТ Герман Греф оказался не в восторге от энергетического усиления «Газпрома». Но в замах у него с весны 2004-го ходит Виталий Савельев, который, по слухам, поддерживает тесные взаимоотношения с Юрием Ковальчуком еще с середины 1990-х, со времен своей работы в банке «Россия».

Иными словами, и здесь вопросы решались. Обменяв свои пакеты РАО «ЕЭС» и «Мосэнерго» на нужные материнской компании генерации, Газпромбанк вполне мог бы рассчитывать на вознаграждение, превышающее $2 млрд, которые он потратил на скупку энергоактивов. Поскольку у «Газпрома» вряд ли обнаружился бы такой объем свободной наличности, скорее всего, речь шла бы не только о «кэше», но и об акциях концерна и контрольном пакете самого ГПБ.

Куда летят щепки

Беда пришла, откуда не ждали. В преддверии аукциона по продаже арестованного за «юкосовские» налоговые долги «Юганскнефтегаза» объединиться с «Газпромом» захотела «Роснефть». Оставим за скобками мотивы, которыми руководствовались при принятии соответствующего решения президент компании Сергей Богданчиков и председатель ее совета директоров Игорь Сечин. Ясно одно – «Боливар не выдержит двоих». «Газпром» не сможет одновременно поглощать «Роснефть» (пусть и не обремененную «Юганскнефтегазом»), расплачиваясь за контроль над нею всеми своими казначейскими акциями, и выкупать у ГПБ энергоактивы.

В сложившейся ситуации команде Акимова не оставалось иного выхода, кроме как довести ситуацию до «точки кипения». В начале этого года руководство Газпромбанка огорошило финансистов газового концерна, представив на рассмотрение совета директоров программу внешних заимствований на $3 млрд. Чтобы не осложнять консолидированную отчетность всей группы и сохранить возможность для собственного «долгового» маневра, «Газпрому» пришлось искать компромисса с «дочкой». В результате ГПБ пока ограничился $650-миллионным синдицированным кредитом (треть которого пойдет на рефинансирование предыдущего займа). А взамен за терпение получил счета всех дочерних зависимых обществ концерна. Плюс ко всему Александр Медведев сменил ушедшего на пенсию Юрия Комарова на посту курирующего экспортные операции зампреда «Газпрома». Согласитесь, это весомая компенсация.

Едва ли восторженные взгляды кредиторов, рассматривающих Патриаршие палаты как дополнительную гарантию платежеспособности заемщика, и плохо скрываемое раздражение руководителей «Газпрома» – это все, чего добивался Андрей Акимов, затевая два года назад поход своего банка в энергетику. Но поскольку по мере приближения к судьбоносному 2008 году будет возрастать не только политическая, но и экономическая ценность приобретенных ГПБ активов, логично предположить, что рано или поздно «Газпром» все же оценит по заслугам инвестиционный проект своего дочернего банка.

***

«Попутные» активы «Газпрома»

Медиа

– НТВ*
– НТВ-Плюс*
– ТНТ*
– «Эхо Москвы»
– «Радио «Тройка» (ежедневная аудитория – 154 000 человек)
– Первое популярное радио («Попса»)
– «До-радио»
– «Спорт FM»
– Издательский дом «7 дней»
– Газета «Трибуна»
– ООО «ВИП-Премьер»
– НТВ-Медиа
*управляются совместно с «Еврофинанс-Моснарбанком»

Энергетика

– РАО «ЕЭС России» (18%**)
– «Мосэнерго» (25,03%**)
**управляются Газпромбанком
в III квартале РАО «ЕЭС» может подготовить к продаже «Мосэнерго», если доля генерации – меньше половины стоимости компании, то 25-процентный пакет «Газпрома» в «Мосэнерго» можно оценить как более 50% в генерации, если доля генерации – 70%, то «газпромовский» пакет недостаточен для получения контроля. Поэтому «Газпром» увеличивает пакет до 30% (уже подана заявка в ФАС). 30% всего «Мосэнерго» – это более 42% генерации.
Возможно также, что недостающий пакет можно будет добрать, заплатив за него акциями РАО «ЕЭС» (пока вопрос о роли акций РАО «ЕЭС» в выкупе генерации не решен).
– «Северо-Западная ТЭЦ» (12,3% у «Лентрансгаза»)
– «Каунасская термофикационная электростанция»
– «Хорошевская энергетическая компания» (25,9%)

Нефтехимия

– «Сибур»
– АПК «Азот» (48%)

Машиностроение

– ООО «Ивеко-УралАЗ» (33%)
– ЗАО «Технологии моторов» (49%)
– Атомстройэкспорт (54%***)
– ОМЗ (15%****)
*** пакет принадлежит Газпромбанку
****пакет принадлежит "Газфонду"

Финансы

– Газпромбанк
– НПФ «Газфонд»
– ИК «Горизонт» (35%)
– Белгазпромбанк (34%)
– «Газпроминвестхолдинг»
– «Оренбургская финансовая компания» (34%)
– Ноябрьский городской банк (21,7%)
– Gazprom Finance BV

Транспорт

– «Газпромавиа»
– «Газфлот»
– «Темрюкмортранс»

Связь

– «Газсвязь»
– «Газтелеком»
– «Газком»

Строительство и недвижимость

– ОАО «Лазурная»
– ОАО «Прометей-Сочи» (25%)
– ОАО «Дружба»
– «Челябинскстройматериалы» (22%)

Прочие

– ЗАО ПРТ-1
– «Экомед-91»
– ООО «Информационно-рекламный центр газовой промышленности»
– ЧОП «Газпромохрана»
– «Газкомплектимпэкс»
– «Газпромтрубинвест»
– «Газторгпромстрой»
– Фонд «Будущее Отечества» им. В.П.Поляничко
– «ЮрТЭК-Интер»

Другие материалы раздела:
Акимов и "Газпромбанк"
Акимов и оператор джета Путина
Трасты Акимова и активы семьи
Акимов и Дарья Попова

Знаком '+' отмечены подразделы,
а '=>' - ссылки между разделами.


Compromat.Ru ® — зарегистрированный товарный знак. Св. №319929. 18+. info@compromat.ru