"Мы отказались участвовать в налоговых, уголовно наказуемых преступлениях ИД Родионова"
Из интервью экс-главреда Business Week Романовой: "Я не вправе называть конкретные компании, у меня есть письма от Додолева, который запрещает хвалить Чубайса, запрещает писать о Канторе"
Оригинал
этого материала
© "Новая
газета" (Цветной выпуск), 12.10.2007, Фото: "Коммерсант"
Ольга Романова: Меня уволили за сопротивление бандитизму
Наталия Ростова
Эти интервью записывались в день, когда Ольга Романова, главный редактор журнала Business Week (журнал входит в группу деловых изданий Издательского дома Родионова), подписывала последний номер. Больше ни она, ни шеф-редактор журнала Александр Гордеев в издании не работают. Вслед за начальством ушел и первый заместитель главного редактора Максим Жуков и несколько других сотрудников.
О причинах произошедшего «Свободному пространству» рассказали участники конфликта.
— Когда все кончилось?
— Чай-кофе? Вчера. (4 октября. — Н.Р.)
— А что случилось?
— С чаем или с кофе?
— Они закончились, это я понимаю.
— Мне казалось, что, занимаясь деловой прессой, я уж точно не попадаю ни в какие переделки, поскольку сознательно ухожу от политики. Ничего не хочу про нее знать и боюсь, что ничего нового все равно не узнаю. А бизнес, экономика — это так здорово! Все меняется, все развивается. Еще вчера был Ходорковский, и вдруг стали госкорпорации... Но я понимала, что необходимо соблюдать законы России, если ты живешь в России. Мы с Сашей Гордеевым просто отказались участвовать в налоговых, уголовно наказуемых преступлениях, которые в Издательском доме Родионова (ИДР) вполне практикуются: здесь выплачиваются черные зарплаты, здесь черные контракты, а гонорары все выплачиваются вчерную.
И, конечно, кроме того, у меня возникли очень большие вопросы к налоговым службам. Видимо, московская налоговая инспекция наблюдала за всем этим в течение 10 лет. Росфинмониторинг, наверное, за всем этим наблюдал. Или не был в курсе. До меня ушел Георгий Бовт, сообщив, что здесь очень странные схемы выплаты заработных плат. Здесь работали тысячи журналистов, которые об этом говорили. Я не понимаю, почему это все продолжается. Черные схемы помимо преступления против государства это еще и преступление против личности. Которая, выйдя на пенсию, спросит: «Где мои деньги?» — и будет права. Которая, заболев или уйдя в декрет, спросит: «Где мои деньги?» — и будет права. Которая, придя в банк за кредитом, не получит ничего, и банк будет прав. Мы с этим не захотели мириться, и нас за это уволили.
Второе — это заказные материалы, которые ИДР чрезвычайно практикует, и это всем известно на рынке. Мы считали, что Business Week (BW) свободен от этого. Но так как мы их не ставили, то, видимо, как-то серьезно перекрыли финансовый ручей. И это стало последней каплей.
— А доказательства?
— Да, я готова их распечатать и предоставить прямо сейчас. По поводу зарплат. У меня просто один экземпляр, и я его вам покажу.
— Может, ксерокс сделать?
— Нет, это фамилии людей. Вот как выглядит гонорарная ведомость. (Издалека показывает два листа.) А я ввела правило: люди, которые приходят получать гонорар вчерную, расписываются. И просила это сделать только я. А в бухгалтерии вы этих подписей не найдете никогда. И не найдете там моей подписи — о том, что я получила какую-то сумму на гонорар. Можно посмотреть и выписки, например, с наших с Сашей банковских счетов — они практически отсутствуют, там нет денег. А по поводу заказных материалов я дам переписку с Додолевым. (Компьютер Романовой зависает, и до момента подписания номера в печать письма в «Свободное пространство» так и не приходят.)
Кроме того, я здесь работаю четыре месяца, и в принципе хотела бы видеть свой контракт. Почему я одна, без Саши Гордеева, разговариваю? Саша подписал свой вариант контракта (хотя он так и не подписан со стороны ИДР). И он сам внес туда пункт — о конфиденциальности. Я бы тоже хотела подписать такой контракт с собой, но так и не успела этого сделать. Теперь у меня нет обязательств. Я человек бесконтрактный.
— А вы не боитесь быть обвиненной в клевете?
— По чему, например?
— По сказанному выше.
— Моя переписка передана в McGraw Hill, и я ее сейчас передам вам. Это во-первых. Во-вторых, по поводу гонораров я думаю, что половина людей, которые получали гонорары, это подтвердят. Что касается зарплат, то здесь работало такое количество людей… У меня есть и переписка с Родионовым, когда я требую белых зарплат. И он сначала отвечает, что это невозможно, потом отвечает, что подумает, а позже отвечает, что, пожалуй, согласен — с октября они будут…
— Но вы же не первый день здесь работаете. Почему сейчас возник конфликт?
— Видимо, их достали мои требования.
— А была последняя капля?
— Сюда приехала представитель американского BW и спросила, как дела. Я сказала, что в редакционном смысле — прекрасно, но рассказала про все. Представитель BW немедленно об этом поговорила с Додолевым. Но накануне приезда американской делегации он предупреждал меня: если я расскажу им, то буду уволена. Я рассказала, я уволена.
— А как это происходило? Вас вызвали и сказали, что вы уволены?
— Нет. Мне начальник отдела кадров принес уведомление о том, что моя квалификация, умения и навыки не соответствуют ИДР. Я вообще очень рада, что не подхожу.
— Но, если нет контракта, как можно доказать, что вы не соответствуете?
— Знаете, я здесь собрала бумаг по поводу налоговых нарушений, о чем хочу сказать как можно больше, поскольку хочу чувствовать себя в безопасности до похода в компетентные органы. А именно в налоговые службы и в надзирающие за налоговыми органами.
— Одной из причин ухода бывшего главного редактора называлось отсутствие внятного бюджета на штат редакции. Но вы пришли на его место и, видимо, с этим бюджетом согласились.
— Абсолютно была согласна с этим бюджетом. Я сама себе положила зарплату крайне небольшую и никому еще этого не говорила, но некоторые сотрудники получали зарплату больше, чем у меня. Мне было обещано, что вся реклама, зарабатываемая журналом, пойдет на его развитие. Я подумала, что мне нужно просто продержаться некоторое время, чтобы улучшить журнал, чтобы пошла реклама. И тогда я увеличу объем, штат, зарплаты, в том числе и себе. У нас сейчас объем поступаемой рекламы в четыре раза превосходит бюджет редакции, но о повышении зарплат, о промокомпании и об увеличении объема, как мне сказали, можно забыть. Я, конечно, расстроилась: трудно все время уговаривать людей продержаться, тем более когда еще платят вчерную. Я размышляла, что с этим делать, но вот приехала делегация…
— Вы можете назвать темы заказных материалов, которые вам предлагалось поставить?
— Самые разнообразные, экономические. Я не вправе называть конкретные компании, но вот на этой неделе, например, мне было сказано Додолевым, что мой корреспондент должен пойти на пресс-конференцию компании «Ист Лайн» в среду (3 октября) и написать материал о том, какая она зашибательская. Что это — must (англ. «должно быть». — Н.Р.). Потом мне позвонили из службы распространения и спросили, помню ли я о том, что должна быть хорошая статья. Я сказала, что помню, но помнят ли они, что здесь будет американская делегация? Я думала, от меня отстанут. В этом номере материала нет, а за следующий я уже не отвечаю.
У меня также есть письма от Додолева, который запрещает хвалить Чубайса — за что бы то ни было потому, что у него конфликт с Чубайсом. Об этом можно навести справки у Андрея Трапезникова (член правления РАО «ЕЭС», ответственный за общение с прессой. — Н.Р.). У меня есть письма от Додолева, который категорически запрещает писать о Вячеславе Канторе. Мы не планировали этого делать, хотя, конечно, желание появилось. Но нельзя ведь делать назло, нужно реагировать на события. Летом еще состоялся какой-то банковский конгресс, и об этом тоже надо было хорошо написать. В общем, хрень какая-то, не интересная для BW.
— А вообще в сфере «заказухи» платят больше за блок информации или за позитивные статьи?
— Понятия не имею.
— Но вам поступало больше запретов или заказов на статьи?
— Мы не ставили ничего, поэтому я не в курсе.
— А про Чубайса продолжали хорошо писать?
— Я писала. То хорошо, то плохо. Мне очень не понравилась, как реформа электроэнергетики, по Чубайсу, обходится с гарантирующими поставщиками, и я критиковала его за это. И, кажется, мы с Трапезниковым поссорились по этому поводу. А за проведенную блистательно совершенно продажу ТГК, ОГК я его хвалила — это успех российской энергетики, бизнеса, экономики и даже, черт возьми, российской политики в сфере энергетики. Что значит «хвалить» или «ругать»? За что-то — хвалить, за что-то — ругать.
— Санкции за похвалы последовали?
— По-моему, топ-менеджмент ИДР не понял, похвалила я или поругала. Там же есть столько специальных терминов! Электроэнергетика же тяжелая тема… Они, кажется, не стали это читать.
— Редакционная политика BW определялась только вами? Или американцы тоже имели право влиять?
— У нас есть прекрасно работающий отдел лицензионных материалов. Мы все время были на связи с американцами. Было много споров — по поводу обложек, заголовков, по поводу того, каким образом цитировать материнский BW. Например, был один из разговоров с Роуз Бреди о статье об Алане Гринспене, написанной нашим, российским автором. Тогда мы процитировали интервью Гринспена без ссылки на первоисточник. И возник вопрос, почему это произошло. Я объяснила, что мы взяли ее из американского BW. Дело в том, что наша подпись строго утверждена: «как сказал BW-Россия…», и в корректуре после слов «BW» автоматически встала бы «Россия», как бы я до последнего момента ни пыталась с лупой ошибку отловить. Но Гринспен не нам это говорил! Поэтому у нас с Роуз была дискуссия, как это лучше было бы написать. Сошлись на том, что надо было поставить «нам». Было, например, и другое замечание: когда вы упоминаете рейтинговое агентство Standard&Poor,s (можете хвалить его или ругать), говорит мне Роуз, но вы обязаны упомянуть, что оно входит в McGraw Hill, которому принадлежит BW. Вот такие дискуссии — о том, как корректнее что-то сделать, были постоянно. Были такие разговоры — о деле.
— Какой это по счету уход со времен Рен ТВ?
— После Рен ТВ я практически ничего не делала. Я приходила на «Эхо Москвы» в «Особое мнение». Колонка в «Ведомостях» у меня уже восемь лет, а на радио «Свобода» программа у меня была раз в неделю. Это были три факультатива, и я осматривалась. А потом, когда Ирена Лесневская взялась за свой проект The New Times, я с огромным удовольствием туда пошла. Но когда мне было предложено лично Родионовым возглавить BW, мы пришли сюда. Одно дело — быть редактором отдела, другое — главным редактором, это страшно увлекательно и интересно. Так что это второе место после Рен ТВ.
— Это достаточно скандальный уход…
— А я не уходила. Меня уволили за сопротивление. Сопротивление режиму экономического бандитизма.
— …а дальше что?
— Дальше я поеду в город Санкт-Петербург, схожу в Мариинский театр в воскресенье, в день рождения Путина. Очень хочется увидеть праздничный концерт своими глазами.
— Все-таки после поездки в Санкт-Петербург жизнь представляете?
— В общем-то, да, у нас намечены переговоры с несколькими интересантами, одни переговоры уже состоялись. У меня есть и студенты…
— Вы не камикадзе?
— Я преподаю организацию редакционной деятельности на третьем курсе и деловую журналистику на четвертом. Как я могу чему-то учить детей, не будучи чистой? Что значит «камикадзе»? Так работают в «Ведомостях», в «Коммерсанте», в «Русском Newsweek», в «Новой газете», да много где! Это нормально! В конце концов, у меня есть франчайзинговое соглашение с McGraw Hill, есть и приложение к нему — этический кодекс BW, который я подписывала. А еще я подписывала свой паспорт гражданина РФ и знаю, что я обязана платить налоги. Почему я должна делать по-другому, если кто-то хочет заработать?
— Не боитесь угроз?
— Слушайте, я даже не могу себе этого представить — какие можно получить угрозы по поводу желания платить налоги?
***
Издательский директор ИДР Евгений Додолев
— Каковы причины отставки?
— Ольги?
— И Александра.
— Я считаю, что они не делают журнал Business Week, каким он должен быть. Я считаю, что тот журнал, который они делают, — очень интересный продукт в нише general interests magazine (журнал общего интереса. — Н.Р.), в нише Newsweek, в нише «Итогов». Но это не деловой журнал. Кроме того, этот продукт значительно слабее, чем тот, что делала предыдущая команда. Это раз.
Кроме того, меня не устраивает, что профессиональные журналисты были заменены студентами Ольги Романовой. Я не против студентов, но считаю, что в деловом издании должны работать люди с опытом, и именно — в деловой журналистике. Я считаю, что между журналистикой вообще и журналистикой, требующей знания предмета, большая дистанция.
И третье. За все время, пока работает новая команда, ни один выпуск не был сдан в семь часов. Я должен был изменить dead-line (в данном случае «крайнее» время для сдачи номера. — Прим. ред.) для Business Week, в отличие от всех остальных изданий, — на 9 часов (хотя и в 9 они не сдаются). Предыдущая команда как-то с этим справлялась…
Я ждал до какого-то момента. По нашим внутренним правилам мы имеем контракты с испытательным сроком: после испытательного срока мне уже не так просто уволить человека. Поэтому пока этот срок не закончился, мне проще расстаться с людьми.
— А эти решения юридически именно вы имеете право принимать?
— Да, я — издательский директор. Американцы имеют право рекомендовать что-то, комментировать, но, согласно условиям лицензии, это полностью наша креатура. Во время моего недавнего визита в Нью-Йорк представители лицензира категорически высказались относительно студентов в штате лицензионного издания и особо подчеркнули, что руководящие посты должны занимать люди с высшим образованием, тем самым предопределив судьбу Александра Гордеева. Американцев как раз Ольга вполне устраивает, как мне кажется. Но вам проще спросить у представительницы McGraw Hill Роуз Бреди, которая является смотрящей…
— По нашей лексике…
— (Смеется.) …за всеми лицензионными изданиями.
— Но Ольга-то как раз говорит, что контракт с ней не подписан.
— Тем более. Если контракт с нею не подписан, то фактически она здесь никогда и не работала… И официально заявляю: ни McGraw Hill, ни американский Business Week не подписывал с ней никаких контрактов по поводу этого продукта. Она была моим работником, а с 8-го числа моим работником не является. Что касается этического кодекса Business Week, то его подписывают все журналисты, которые нанимаются на работу. К сожалению, не всегда они его соблюдают. Кстати, по этическому кодексу Ольга не имела права комментировать свой уход. Согласно документам, подписанным и ею, и всеми остальными, они не могут выносить сор из избы и рассказывать не то что небылицы, а вообще что-либо. Это контракт. А вот Гордеев, другой уволенный топ-менеджер, в несколько ином положении, поскольку отказался от комментариев.
— Ольга говорит, что ее не устраивали черные зарплаты и ваши рекомендации, которые она оценивает как рекомендации к написанию статей заказного характера.
— У нас в пятницу в шесть часов вечера (5 октября. — Н.Р.) было собрание, на котором не было ни Ольги, ни Гордеева. На нем я попросил всех журналистов (учитывая, что все лояльные Ольге люди, видимо, уйдут вместе с ней) назвать хотя бы один материал, который я рекомендовал. Ни один — из всего издательского дома за все время, пока она здесь работала, назван не был. Мне бы хотелось, чтобы был назван хотя бы один материал.
— Она говорит, например, об «Ист Лайне».
— Это неправда. Я слышал об этом материале, но я его не читал. Мы обсуждали его с автором. Вы тоже можете обсудить его с Денисом Рябоконовым, который работал с этим материалом.
— Как американцы восприняли этот конфликт?
— Я не готов интерпретировать, я не очень хорошо говорю по-американски. (Смеется.)
— Хорошо, но как вы оцениваете дальнейшую судьбу Business Week в России?
— Как тяжелую. Поскольку Ольга подрывает репутацию издания небылицами, которые она рассказывает. Она не только себя приговаривает, она бросает тень на издание. И очень тяжело будет работать на рынке после ее заявлений. Несмотря на то, что они дезавуированы ее коллегами — Мишей Леонтьевым и прочими, это все равно тяжелая ситуация.
— А что Леонтьев сказал?
— Это все есть в Сети, и я не готов пересказывать слова своего коллеги. Могу сказать, что при мне он повторил ключевую фразу представителю Business Week, что Романова сошла с ума. И так один из материалов в Сети и озаглавлен.
Старший редактор иностранных изданий Business Week Роуз Бреди
— Ситуация очень конфликтная, потому хотелось бы понять реакцию американской стороны.
— Знаете, я приехала сюда в запланированную поездку — познакомиться с редакцией. И решение, которое было принято на этой неделе, не было моим. Оно не было и решением редакции Business Week в Нью-Йорке. Это — внутреннее решение Издательского дома Родионова. Поэтому я не могу его оценить.
— А американское издание не имеет права на утверждение или увольнение главного редактора?
— Нет.
— Но все же, как я понимаю, это увольнение нанесло репутационный вред журналу Business Week…
— Пожалуйста, я не могу ответить на много вопросов. Ничего пока не могу сказать.