Все телефонные разговоры журналиста Соловьева - часть его тайной операции "Сильвергейт"
"Голова-то на плечах. Штирлица смотрели все, всё знаем"
Оригинал
этого материала
© Treli.Ru, 16.12.2008,
Фото: "Коммерсант",
Операция
"Сильвергейт"
 |
|
"Ъ": Телеведущий Владимир Соловьев на церемонии вручения XII ежегодной премии за самые сомнительные достижения в области шоу-бизнеса "Серебряная калоша" |
В очередной беседе Владимир Соловьев и Николай Злобин рассказывают о нарушениях в России прав человека и о журналистском расследовании Соловьева, направленном на выявление людей, нарушающих Конституцию.
Соловьев: Николай, помнишь, я тебе говорил, что я начал вслед за идеей Уотергейта ловить на живца наши спецслужбы из тех, которые мной занимаются. Давай напомним людям, что такое Уотергейт, и, вообще, почему недавно Буш чуть не попал под импичмент.
Злобин: Уотергейт вообще это название гостиницы, большой гостиницы, жилого комплекса в Вашингтоне, в столице США. Но в историю эта гостиница вошла после того, как президент Никсон, попытавшись совершить антиконституционные действия, был вынужден уйти с позором в отставку и остался одним из самых позорных президентов в истории США. До сих пор мы не до конца знаем эту историю, но во время предвыборной компании сотрудники ЦРУ, якобы с разрешения Никсона, проникли в офис демократической партии и посмотрели их предвыборные документы, их предвыборную тактику и стратегию. Это стало известно, «слил» кто-то из администрации Никсона. До сих пор на 100% не известно, давал ли Никсон прямой приказ об этом, или он попытался прикрыть уже потом, после всего, но этого хватило в любом случае.
Соловьев: Это была прослушка.
Злобин: Это была прослушка, да.
Соловьев: За что недавно Буш чуть не попал под импичмент?
Злобин: Буш попал под импичмент по гораздо менее серьезной проблеме, он, как вы знаете, предложил и подписал секретный приказ о возможности прослушивания без разрешения суда тех граждан страны, которые серьезно подозреваются в совершении террористической деятельности. Разразился колоссальнейший скандал, и его собственная партия, не говоря уже про демократов, выступили против, сказали, что нарушать конституцию страны никому не позволено, частная жизнь защищена конституцией, самым главным законом страны. Вообще, государство существует для того, чтобы защищать граждан.
Соловьев: Какой ты наивный.
Злобин: И вот он с большим трудом удержался. Я думаю, что главная причина, почему он не попал под импичмент, заключалась в том, что все знали, что он через год уходит, и так проблем много, не будем, как говорили в свое время, раскачивать лодку. А так бы он точно с позором ушел бы в импичмент.
Соловьев: Я позвонил своему адвокату, Шоте Горгадзе, который был давно посвящен в планы, в детали нашей идеи. Я хочу, чтобы люди знали, во-первых, какие подразумеваются наказания за прослушку и за публикацию, потому что я понимал, насколько сложная игра ловля на живца.
Злобин: Это удача, на самом деле, потому что вся твоя работа оказалась успешной, живец был пойман, проявился, подставился. Теперь задача довести до конца, раскрутить это дело.
Соловьев: А главное, мы доказали то, что хотели доказать, что действительно журналисту Соловьеву не кажется. Что его действительно слушают, что действительно следят, что задействованы гигантские силы. Так что друзья, которые участвовали в этой сложной комбинации, но пока почему-то не опубликовали нашу с тобой прослушку, потому что мы же с тобой тоже пару закидывали.
Злобин: А помнишь нашу историю с sms-ками, которые я получал?
Соловьев: Да, это было.
Злобин: Причем, со своего американского телефона, который у меня выключенным лежал в Вашингтоне, я на свой московский получал sms от себя же даже получал, от тебя.
Соловьев: И от наших общих друзей.
[Владимир Соловьев, 11.10.2007: "В последнее время начали происходить и другие странные истории. Скажем, сидим мы с известным американским политологом Николаем Злобиным в ресторане, вдруг на его телефон приходит SMS-сообщение: "Передай привет Соловьеву. Большой Брат". Отправитель – Александр Волошин. Крутим головами, думаем, Волошин где-то поблизости, не обнаруживаем. Перезваниваем ему: никаких сообщений не посылал. На следующий день Николай приходит ко мне в эфир, и снова у него на мобильном оказываются два таких же сообщения – на этот раз с телефонов Михаила Маргелова и Глеба Павловского. Потом, еще одно – с вашингтонского телефона самого Злобина, который он оставил дома. Понятно, что такие фокусы легче всего проделывать людям из спецслужб, имеющим доступ к соответствующим серверам. Расчет, как вы понимаете, на мои слабые нервы." - врезка К.Ру]
[Соловьев и Злобин, видимо, не знают о существовании большого количества сервисов для розыгрышей "пошли СМС с чужого номера" - прим. К.Ру]
Злобин: От наших общих высокопоставленных друзей. Было достаточно забавно все это наблюдать. Но я думаю, здесь не надо обязательно упираться в журналиста Соловьева, здесь проблема в том, что фундаментально была нарушена одна из главных неприкосновенных статей конституции России, о которой недавно президент Медведев сказал: «Что бы ни случилось с конституцией, часть, касающаяся прав человека и защиты человека никоим образом не должна быть нарушена». На мой взгляд, право на личную жизнь, и обязанность государства защищать эту личную жизнь, было нарушено. Я не юрист, но в Америке этот вопрос поставили бы так: нарушена конституция, самый фундаментальный закон государства. Это не уголовное даже право, не административное.
Соловьев: Это ни у кого не вызывает ни малейшего сомнения.
Злобин: Так вот, кроме чисто уголовных каких-то, юридических аспектов, мне кажется, существует колоссальная политическая ответственность за нарушение конституции. И уж в руках у президента обязанность просто, это он клялся защищать Конституцию. Давай посмотрим, будет ли Дмитрий Медведев защищать Конституцию страны, и что случится с теми людьми, которые нарушили один из самых фундаментальных принципов этой конституции.
Соловьев: Вот люди мне пишут: «Владимир, хватит по поводу и без повода хвастаться своей войной с органами». Но если бы вы хотя бы две секунды пожили той жизнью, которой живу я, вы бы поняли, что это не хвастовство, а, к сожалению, грустная констатация. Понимаете, Злобин тоже не верил, пока с ним самим не стали играть эту добрую шутку.
Злобин: Главное, что война Соловьева с органами - это вещь заметная, потому что это Соловьев. Но это война и ваша, война всех остальных с органами. Вы просто даже не понимаете, что в этой войне тоже участвуете. И ваши права нарушаются, и вас могут слушать, и вашу почту могут вскрывать. Вообще, здесь могут делать все, что угодно, остановить на границе, да что угодно могут сделать. И то, что Соловьев поднимает эти вопросы, я думаю, что это его коснулось, слава богу, что он поймал их на этом. Он может наделать много шума и добиться от того же Медведева, если потребуется, чтобы он сказал, что Конституция неприкосновенна.
Соловьев: Мы дозвонились до Шоты Горгадзе, адвоката, который защищает меня много лет, и успешно. Шота принципиально с меня не берет денег, хотя он высокооплачиваемый и заслуженный адвокат, и я многократно предлагал оплачивать. Шота, скажите, вот сейчас стало известно, что наша задумка сработала, и в те сети, которые мы расставляли достаточно давно, стала попадаться рыба. К чему это может привести для рыбки и о чем это свидетельствует?
Горгадзе: Во-первых, я бы хотел сказать, Владимир, что слишком долго пришлось ждать, я помню этот наш разговор, и меня, на самом деле, удивило, что люди столько выжидали для того, чтобы подготовиться к этому броску. Это первое. Второе, что я хотел бы сказать, здесь ряд нарушений статей уголовного кодекса, притом еще имеет место нарушение закона об оперативно-розыскной деятельности, потому что у меня твердая убежденность, что без определенных чинов в погонах здесь не обошлось. И людям грозит вполне реально от 5 до 7 лет лишения свободы.
Соловьев: То есть, закон, к счастью, эти ситуации прописывает. Для тех, которые это публикуют, что им грозит?
Горгадзе: Им грозит одинаковое наказание, если они не докажут, что данная информация ими была получена из открытых источников. Доказать это будет практически невозможно, потому что, первое, источником как раз таки и является известный нам сайт.
Соловьев: Да, притом приятно, что он был создан специально для войны со мной, зарегистрирован на «синяка», на которого зарегистрировано еще много чего. И он такой очень прочекистский, там всегда это прослеживается. Но я не поленился, зная, за сколько у Горшкова размещали в «Компромате», сколько брал денег, в каком месте, т.е. мы эту всю цепочку отслеживаем, выстраиваем. Так что, мы, естественно, со своей стороны все, что надо сделаем. Сразу вопрос другой: те, которые должны ловить, захотят ли хоть что-то предпринять?
Горгадзе: Я думаю, что придется их юридическими методами заставлять, держа руку на пульсе, и направляя непрестанно адвокатские запросы о ходе расследования.
Соловьев: Спасибо большое, Шота, что принимаете участие в этой сложной комбинации, в которую мы давным-давно стали играть, и вот сейчас наконец-то рыбка попадается в сети. Мы же каждый раз игру ужесточали, притом линии шли по-разному, чего только не придумывали. И я все думаю, когда же они проклюнутся. А почему ясно, что игра? По результатам. Например, мы обсуждаем какие-то проценты, но этого же не случается, не происходит, этого нет, т.е. все ясно, что это фантомные вещи, в чем и прелесть. Или, например, иногда говорят, вот, лоббирование на радио, но по радио эти темы не обсуждались, они не поднимались, и на телевидении тоже. Т.е. такие фантомные придумки.
Злобин: Поймал ты их.
Соловьев: Осталось теперь, чтобы власть захотела реально что-то сделать.
Злобин: Я думаю, я не твой адвокат...
Соловьев: Но ясно, что американцы будут счастливы рассказать историю о том, как слушают журналиста в России.
Злобин: Безусловно, но главное, мне интересна политическая реакция на такого рода вещи, если в стране можно нарушать права, Соловьев ведь гражданин, а не только журналист, до такой степени. Может вмешаться Дума, комитет по защите прав граждан, поднять вопрос, провести слушания, вызвать какого-то генерала?
Соловьев: Главное в другом, что это же и появляется только в чекистских местах, потому что все знают, что некоторые сайты существуют только потому, что их крышуют люди в погонах.
Злобин: Депутаты могут сходить, например, на этот сайт, и сказать, откуда он там появился? Вызвать владельца сайта на слушания.
Соловьев: Я тебе умоляю, его несложно вызвать. У него, правда, замечательный дом во Франции, владелец сайта очень хорошо чувствует.
Злобин: Зачем Дума тогда, если она не защищает права граждан?
Соловьев: А зачем органы МВД, зачем все? Задача была поставлена, задача выполнена, и мы будем продолжать получать удовольствие от жизни.
Злобин: Но из этого, к сожалению, в очередной раз может получиться международный скандал, ударяющий по репутации России.
Соловьев: Может, хотя такой задачи нет. Есть задача очистить внутренние органы от конченой мрази, которая занимается коммерцией.
Злобин: Но за репутацию России здесь уже не ты должен ответственность нести, а те, кто взял и наехал на конституцию страны.
Соловьев: Да, здесь уже не я. Я дозвонился до своего друга Ильи Левитова, который согласился участвовать как один из основных живцов. Илья, ну как, слава мировая тебя достигла?
Левитов: Достигла. Жизнь такая.
Соловьев: Расскажи, как вообще мы с тобой додумались до этой красивой комбинации, как все это начинали, как все это сделали.
Левитов: А что рассказывать, голова-то на плечах. Штирлица смотрели все, все знаем.
Соловьев: Удивительно, люди, действительно, попались в расставленные сети, правда, как долго они ждали.
Левитов: Да, время понадобилось им сообразить.
Соловьев: Илья, ты, естественно, напишешь заявление, я напишу заявление. А как ты считаешь, ты веришь, что в нашей стране кто-нибудь будет защищать конституционное право и действительно накажет виновных?
Левитов: Во-первых, это риторический вопрос, а во-вторых, конечно же верю.
Соловьев: Но в любом случае, мы свою задачу выполнили, правоохранительным органам материал дали, теперь доказывайте, что вы действительно боретесь за конституцию. Операция «Сильвергейт» продолжается. Есть Уотергейт, а у нас «Сильвергейт».
Злобин: Это, кстати говоря, задача президента, защита конституции.
Соловьев: Сейчас он этим и займется.